Наш герой – легенда легкой атлетики. Такая же легенда, как Анатолий Тарасов в хоккее или Александр Гомельский в баскетболе. Глыба!
Напрашиваться к Загорулько было страшновато – тем более, в период испытаний. Допинг, дисквалификация, отобранная медаль любимой ученицы Чичеровой…
Он планировал оставить спорт после пекинской Олимпиады. Потом – после лондонской. Но возвращался снова и снова. Рассчитывает отработать и нынешний олимпийский цикл.
А нас встречает на пороге новогорской базы, где прошли годы тренерской жизни. Окутывает таким теплом и обаянием, что нам становится чуть понятнее – как делаются чемпионы.
Рассаживает в номере, скоренько разливает кофе – и опять спешит к дверям. Сын должен привезти охотничье снаряжение. Евгению Петровичу самому домой не вырваться.
Полтора часа спустя мы будем прощаться – Загорулько выхватит из вазы на столе апельсинки какие-то, яблоки. Рассует нам по карманам: "Гостинец! Не отказываться!"
Нам удивительно, что этот сгусток клокочущей энергии собирался на покой еще недавно.
Глядя на такие 74 года – самим стареть не страшно.
Свеча
– Сколько ж в вас энергии! – восхищаемся мы. – Куда вы собирались уходить? Зачем?
– На другой кордон, – смеется Загорулько.
Нам все понятно – но он уточняет:
– Зверь ушел на другой кордон. А энергия…
– Что?
– Это ж дело не наживное, а приобретенное! Если думаешь не о себе, а о профессии, которой посвятил всю жизнь, – значит, надо находить энергию. Помните старую книгу про уральский быт? Как же она называется-то – точно не "Угрюм-река"… Идет дед Прошка. Говорит: "Умру только на ходу!"
– Какая сегодня музыка в вашей душе?
– Музыка? – переспрашивает он удивленно. На секунду задумывается – и поражает уже нас. Поет довольно чисто:
– И носило меня, как осенний листок.
Я менял города, я менял адреса…
Мы замираем – Загорулько замечает и раскатисто хохочет. Куплет, однако ж, закруглит невеселым:
– Был я смел и удачлив,
Но счастья не знал…
– Вы-то счастье знали, – утешаем мы.
Загорулько смеется еще громче. Провел! Вот вам!
– Единственный недостаточек у меня – не вышло полного сочетания. Не сложилось.
– Вы о чем, Евгений Петрович? – теряем нить.
– В тренерской работе одно приобретаешь – другое упускаешь. Вы посмотрите на тренеров, достигших больших высот. Одиночками становятся! Триста дней в году вне дома. Там тебя знают лишь как носителя средств для проживания. Папа где-то есть. О нем по телевизору сказали. Постоянно воспитываешь чужих детей!
– Хотя своих двое?
– Да. Сыну уже сорок восемь, дочке поменьше.
– Чтоб пообщаться – сюда приезжают, в Новогорск?
– Вот именно. Вы же видели, только что сын заскочил, оставил вещи для охоты.
– Ощущение, что собственным детям что-то недодали?
– Может, я их не воспитал – но на своем примере показал, что надо быть смелым. Благородным. Трудолюбивым. Эти качества проходят красной нитью через всю нашу семью. Образование вроде бы дал – но чтоб сейчас найти хорошую работу… Сами знаете – нужно с кем-то встречаться, договариваться. А я так не могу. Поэтому вроде у них все неплохо – но не так, как я бы хотел.
– Что вы хотели?
– Чтоб дети стали продолжением рода. Несли флаг, который я поднял. Нас три брата – но флаг поднял я один! А завтра его взять некому. Наша фамилия и род будут забываться.
– Стоп-стоп-стоп, Евгений Петрович. Какой флаг? Внуков у вас нет – вы об этом?
– Да нет же. Я про значимое дело. А дети – обычные люди.
– Вы, кажется, вдовец?
– С 1992-го. Жена умерла в пятьдесят лет. Онкология. Похоронена в Звенигороде, приезжаем с детьми на могилу. Конечно, одиночество накладывает отпечаток…
– Как-то в интервью вы сравнили себя с "догорающей свечой". С тех пор прошло года четыре. Что-то не видим мы огарка той свечи.
– Считайте, я воск со стен соскреб и свеча стала побольше. Самому себе говорю: в любом возрасте надо быть активным! Но встает вопрос: а для чего? Сейчас взял молодых – они с лета могут быть ведущими спортсменами мира. Но все равно ощущение… Как бы вам объяснить… Помните знаменитую фотографию – политрук с пистолетом выскакивает из окопа?
– Один из самых известных постановочных кадров 40-х.
– Вот и у меня примерно такая ситуация. Я выхватил пистолет, выскочил из окопа. А смотрю – за мной-то никого. Скоро легкая атлетика останется только на картинках из прошлого.
– Зря вы грустите. В 2017-м дисквалификацию наверняка снимут.
– Я тоже так думаю. Но все уже ударило по периферийным школам. В этом году набор очень слабый. Тренеры жалуются. Родители детей не отдают, говорят: "Зачем нам легкая атлетика? Вы его наколите, накормите…"
– Допингом всяким?
– Ага. "Рекламу" что надо нам сделали. Ложка дегтя бочку меда испортила. А теперь – отмывайся и доказывай. На носу выборы президента ВФЛА. Нынешнее руководство в лице Шляхтина, который возглавляет федерацию с января, никакой пользы не принесло. Тренерских кадров нет. Регионы плачут, слабеют. В Иркутске выстроили легкоатлетический манеж. Однако используют его исключительно в коммерческих целях.
– Рынок устроили?
– До этого, слава богу, не дошло. Но каждый квадратный метр – платный. Здесь дзюдо, там рукопашный бой, еще что-то… Легкоатлетов же в пятницу, субботу и воскресенье вообще не пускают! Хотя манеж для них строили! Все об этом знают, но ни федерация, ни министерство спорта не принимают мер.
– Странно.
– На пост президента ВФЛА решили баллотироваться Сильнов и Исинбаева. Правда, Лена, по моей информации, собирается снять кандидатуру – ей предложили место в Олимпийском комитете. Если к власти придет Сильнов, ему потребуется года два только на то, чтоб создать свою команду. А допустят нас к международным соревнованиям или нет, в каком составе… Не это сейчас главное!
– А что?
– Регионы надо поднимать! Начинать с низов, устраивать соревнования, освободить засоренные ручейки, которые питают легкую атлетику. Ведь сегодня ее уже нет в Сибири, Приморье, Хабаровском крае. А Ростовская область? Огромная территория – и ни одного легкоатлетического стадиона! В советское время было три.
– Вы намерены отработать еще один олимпийский цикл?
– Если здоровья хватит. Поставил цель – помочь восстановить традиции в легкой атлетике. Только это меня толкает, больше ничего. Потом можно спокойно закрыть глаза.
– Вы мучились головными болями. Все ушло?
– Это давно было. Последствия аварии, в которую попал с Тамарой Быковой.
– Когда?
– В 1987-м. Ехали из Ростова на сбор в Подольск. У меня "Волга" была черная, 2410, с кнопочкой на двери. А ростовчане – люди добрые. Нагрузили в машину килограммов четыреста всего-всего-всего. Помидоры, огурцы, арбузы, абрикосы… Есть такое местечко – Валово. То ли Воронежская область, то ли Тульская. Вдруг сужение дороги, колеса пошли по рефленке, тук-тук-тук. Посадка у "Волги" низкая, еще и просела от арбузов. Зацепило за асфальт – оторвало рессору. Крутанул, несколько раз перевернулись…
– Ох, Господи.
– Но живые, здоровые. Когда полетели с дороги, самому себе сказать успел: "Это п…ц". Ха!
– Арбузы по всей трассе разлетелись?
– Ни один не уцелел, сплошная каша.
– Восстановили автомобиль-то?
– Отвезли нас в ближайшее отделение милиции. Там парень из ростовского ОБХСС. Говорит: "Я у тебя машину покупаю". Она крепенькая была, только стекло разбито, да рессора эта. А какая-то женщина милицейская оказалась супругой первого секретаря Валовского райкома: "О, мы с мужем вас знаем. Вчера про вас и Тамару документальный фильм показывали…" – "А у нас через три дня чемпионат мира в Риме!" Так тот "Волгу" свою дал – до Подольска довезли.
– Быкова выступала в Риме?
– Конечно. Второе место заняла.
Тырма
– Что такое "покой", вы однажды попробовали. Несколько месяцев не тренировали. Чем занимались?
– Самый большой отдых получился после лондонской Олимпиады. Сентябрь, октябрь и половина ноября. Путешествовал! Камчатка, Сахалин, Иркутск… С приятелями-охотниками давно мечтали Север объехать. Никто из них не проводит отпуск за рубежом. Все хотят познавать природу своей страны. Я тоже в Турцию не езжу. А на пляже вообще никогда не валяюсь.
– Путешествие вашей мечты?
– Ямал и Новая Земля. Все у нас срывается!
– Когда-то сбудется.
– Я даже знаю когда. На следующий год в майские праздники дней на десять рванем туда, на Ямал.
– Поохотиться?
Продолжение: sport-express.ru