История про допинг закончилась для русских спортсменов лучше, чем могла бы, но все равно нехорошо. Треть нашей сборной не поедет на игры, которые начинаются в эту пятницу. В отношении всех русских спортсменов не действует больше презумпция невиновности, заявил глава МОК Томас Бах. Многие спортсмены страдают за чужие грехи; сами они не были уличены в применении запрещенных препаратов. Они требуют справедливости.
Справедливости требуют и те, у кого украли победу, и зрители, которые платили за честные соревнования. Елена Исинбаева сказала недавно, что в ее отсутствие победитель женских соревнований в прыжках займет лишь второе место. Это отчасти правда, но правда и то, что благодаря русским спортсменам, тренерам и чиновникам точно так же закончились десятки или сотни соревнований на Олимпиаде в Сочи. Понятие олимпийской победы сильно девальвировалось, и надо с этим что-то делать.
Судя по бесчисленным интервью спортсменов, в том числе и российских, олимпийская победа — это предел их мечтаний и самое важное, что может случиться с ними в жизни. Ради этих побед они отдают тренировкам лучшие годы, отказывают себе в самых невинных развлечениях и трудятся, не покладая рук. Они десятилетиями проявляют чудеса трудолюбия и силы воли. Значит, похитить у любого из них победу — это тягчайшее преступление, какое может быть в спорте. Причем осознанное преступление: ведь нарушитель лелеет ту же мечту и не может не понимать стоимость украденного. Если такого рода преступления становятся массовыми, Олимпийский комитет должен принимать немедленные и самые жесткие меры — иначе его существование потеряет смысл.
МОК не стал наказывать российскую сборную целиком. Зато Федерация легкой атлетики на это пошла, и как раз поэтому Исинбаева не едет в Бразилию. Она уверяет, что пала жертвой коллективной ответственности: чтобы наказать сто спортсменов, надо принять сто решений. Моральным агентом, сказал бы тут либерал, является человек, а не коллектив. И это снова правда, и снова отчасти. Потому что индивидуальная ответственность заканчивается там, где начинается соучастие. Тонкая граница между двумя этими понятиями становится размытой как раз в той части спектра, в которой находятся российские спортсмены.
Границы коллективной ответственности
Представим себе «шкалу соучастия», которая начинается группой ничем не связанных между собой людей, а заканчивается маленькой и хорошо скоординированной организацией. Насколько каждый человек в группе несет ответственность за поступки остальных?
Шкала будет начинаться со случая, который можно назвать «убийство по ассоциации» (#1). Когда русские самолеты бросают бомбы на сирийские деревни, а американские беспилотники убивают предположительных членов Аль-Каиды в небезлюдных местах, от этого гибнут люди. Большинство из них не просто не совершали преступлений, но и не имеют с преступниками ничего общего. Даже если предположить, что в сирийской деревушке действительно скрывается опасный и безжалостный революционер, он не является частью сообщества, не разделяет общих верований и привычек, не поддается общественному давлению. Он приехал на грузовике, чтобы купить еды или занять господствующую высоту. Про жертв известно, что они невиновны и их ничего не связывает с преступником.
Следующая ступень — обычное уголовное право и суд с обвинительным уклоном (#2). Нельзя сказать, что прокуроры и судьи нарочно пытаются наказать невиновных, чтобы виновным было неповадно. Но система настроена так, что она гарантирует наказание по меньшей мере какого-то небольшого числа невиновных ради того, чтобы большинство виноватых не ушло от ответственности. Такое поведение характерно совсем не только для коррумпированной системы, но вообще для любой, в которой принято считать, что преступник должен сидеть в тюрьме, а доблестью закона является суровость. Жертв системы объединяет, как правило, классовая принадлежность. Про жертв неизвестно, виновны они или нет, но они все еще никак не связаны с преступником.
Третья ступень называется «карательная операция» (#3). После того, как житель оккупированной деревни уходит к партизанам и взрывает поезд, его деревню сжигают дотла. У карателей есть теоретические, хоть и шаткие основания, чтобы думать, что жители деревни могли бы знать о готовящемся нападении или даже помогали его организовать. Примерно той же логикой руководствуется Марья Иванна, которая готова заставить весь класс подметать двор, если ей не скажут, кто положил кнопку на стул. Это уже чистая коллективная ответственность: каждый член коллектива наказан за преступление одного. Те, кто несет ответственность, заведомо связаны с преступником, хотя ни в чем и не виноваты.
Возможно и другое правоприменение, построенное на принципе «невиновный должен гулять на свободе». Любые малейшие сомнения толкуются в пользу подсудимого, а многие преступники освобождаются в зале суда, потому что следователь и прокурор немного не доработали. В этой позиции и должна быть нейтральная норма (#4): коллективная ответственность отсутствует, но нет и организационной, все люди сами по себе, система это признает. Именно на этом настаивает Елена Исинбаева.
Шкала наша, перевалив через экватор, находится теперь в другой области. Теперь мы готовы хотя бы предположить, что полностью невиновных в нашем коллективе нет, и каждый либо мог помешать, но не помешал преступлению, либо невольно одобрил его.
Тут проще всего привести несколько политических примеров. Несет ли житель полуавторитарной страны ответственность за преступления своего режима? (#5a) Должен ли взрослый американец нести ответственность за войну в Ираке, а житель России, проголосовавший за Путина, — за дело ЮКОСа или Донбасс? (#5b) Эти случаи объединяет то, что ответственность несут те, кто мог предотвратить преступление, но не предотвратил, или оказал преступнику косвенную поддержку. (Попытка захватить Украину не входила в 2012 году в набор предвыборных обещаний.)
Должен ли член «Единой России» нести ответственность за войну на Донбассе и сбитый боинг? (#6) Он оказал прямую политическую поддержку этим преступлениям, но юридически невиновен. Политические декларации сами по себе не преступны, поэтому теоретически мы еще не покинули сферы принятых представлений о «коллективной ответственности».
Должен ли нести ответственность за Донбасс офицер российской армии? (#7a) А высокопоставленный офицер (#7b), даже если он не посылал своим приказом солдат на Украину? В этом месте на нашей шкале располагается идея люстрации. Тут правомочно утверждать, что все люди внутри «коллектива» являются членами одной организации, разделяющими ее цели и совместно совершающими усилия для достижения этих целей.
Последний пункт нашей шкалы самый очевидный — это преступное сообщество (#8а), которое совместно замышляет и реализует преступления;каждый участник преступного сообщества является преступником сам по себе и может быть осужден в одиночку. Глава (#8b) преступного сообщества мог не убивать людей своими руками и даже не отдавать конкретного приказа, но он не может не нести самой большой ответственности.
Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей
Давайте теперь попытаемся поместить чистых российских спортсменов на шкалу соучастия. Сами они, несомненно, настаивают на том, что страдают невинно, а Федерация легкой атлетики виновна либо в обвинительном уклоне (#2), либо в карательной операции (#3). Они хотят беспристрастного честного и частного разбирательства (#4). Весь мир — едва ли это будет преувеличением — не согласен с этой позицией, полагая, что российские спортсмены — все в разной степени соучастники нарушений. Вопрос только в том, в какой степени.
Стоит начать с того, что практически никто из «чистых» спортсменов не выступил с прямым и явным осуждением своих проштрафившихся коллег. Это совершенно поразительный факт, если учесть, что «чистые» русские спортсмены и есть главная страдающая сторона в допинговом скандале. Атлет, которого обогнали при помощи допинга, еще может когда-нибудь получить свое заслуженное золото. Атлет, который не попал на игры из-за урезанной квоты (такова обычная санкция за массовый допинг), не получит свою медаль никогда. В глазах стороннего наблюдателя это поведение свидетельствует либо о страхе, либо о косвенной поддержке происходящего (#5b).
Кроме того, многие русские спортсмены, включая Елену Исинбаеву, делали прямые заявления в поддержку коллег, уличенных в применении допинга. То есть, в глазах всего мира, подтвердили, что не считают применение запрещенных препаратов чем-то плохим (#6). Наконец, в докладе WADA говорится, что потенциальных медалистов заранее просили сдать запасную пробу мочи. Значит, самые успешные спортсмены доходят по шкале соучастия до #7 — и находятся в шаге от приглашения в сообщество злоумышленников.
За допинг в России, как мы теперь знаем, отвечают спецслужбы. Смогут ли люди, которые не хотят или боятся осудить признанных нарушителей, отказаться от участия в спецоперации государственной важности? Неважно даже, бесправны они или злонамеренны. Тем более, если эти люди не считают использование допинга плохим поступком. Дело тут, кажется, совсем не в коллективной ответственности.
Удивительным образом все участники допингового скандала, а также все наблюдатели сходятся в одном. Русские спортсмены должны обладать моральной автономией. Для Елены Исинбаевой это означало бы заслуженную возможность участвовать в Олимпиаде. Для прочих спортсменов — возможность отказываться от допинга, который толкает им майор в белом халате, и вслух заявлять протест. Для болельщиков и соперников — надежду дожить до побед, не омраченных мошенничеством. Для спортивных функционеров — отсутствие скандалов.
Все на свете выиграют от того, что русский спорт перестанет быть военизированной организацией.
Источник: Inliberty